10:23. Вечер, хотя в космосе нет понятия смены дня и ночи. Станция живет по по земному циклу. На этом привычное заканчивается, хотя Кайден плохо помнит, к чему нужно было привыкать, чтобы потом скучать по этому привычному, но утраченному.
Он стоит под душем и струи горячей ионизированной воды, стекающие по раскрасневшейся коже, частично маскируют дрожь. Всё тело гудит от усталости и энергетического истощения, и чтобы устоять на ногах, приходится одной рукой подпирать стенку. Кайдену 18, и ему кажется, что он в аду. Что его биотика, как в средние века мифическая магия - страшный грех, а капитан Вирннус, которому канадец имел смелость возразить при знакомстве, его личный дьявол, и задача его - любым способом вытрясти душу из воспитанников. Аленко не набожен, не верит в существование ангелов, демонов и прочей мистики, но ему иногда кажется, что миф о существовании ада и рая весьма правдив, и тот, кто его придумал, определенно был знаком с турианцем.
В водяной поток на кафельном полу капает кровь и расплывчатыми кляксами уносится в слив. Чтобы кровотечение прекратилось, нужно запрокинуть голову, но Кайден думает, что голова отвалится, если сделать хоть одно резкое движение. Наконец душ выключается, пар постепенно рассеивается, студент собирает остатки сил в кулак, вытирается и одевается. Чтобы кровь прекратила течь, ему приходится-таки выждать некоторое время, привалившись к влажной стене. Он ненавидит Вирннуса. И чувствует, что с каждой выходкой турианского офицера терпение истончается всё вернее. Кайден не знает, когда лимит терпения будет исчерпан, когда будет пройдена та грань, за которой либо пан, либо пропал, но очень надеется закончить обучение раньше, чем этот день придет.

Коридоры станции в последний до отбоя час были пустынны и оттого казалось, что станция необитаема. Конечно, это было не так, но иногда Аленко переклинивало - он стоял посреди коридора, ведущего в жилой блок, стараясь дышать как можно тише, и слушал. И когда надоедало выцеплять из тихого мерного гула установок искусственной гравитации и фильтрации воздуха посторонние шумы, он шел дальше. На обзорной палубе редко кого встретишь в такое время, и Кайден надеялся побыть один. Он захватил с собой полотенце на случай, если снова пойдет кровь - подбирать капли руками не входило в его планы. А матери в письме скажет, что всё у него лучше всех, "ты же знаешь, всё как обычно, мам". Если бы она узнала, что на самом деле здесь творится.. Может, всё же знает, и Кайден лишь тешит себя надеждой на то, что святое неведение потворствует спокойствию. Он не выносит женские слезы. В мире есть много вещей, которые заставляют чувствовать себя беспомощным, обнаженным до кости и вывернутым наизнанку мыслями и иногда душой - женские слезы одно из этих явлений. Аленко беспомощен перед ними так же, как человек беспомощен перед мощью Вселенной.
На обзорной палубе, несмотря на позднее время, кто-то есть. Аленко не слышит ни дыхания, ни голоса - пока не слышит, - но ощущает присутствие. Осматривается. Тонкая фигурка девушки в приглушенном свете ламп. Кажется, это Уайз. Хелен Уайз, подсказывает память. Тихоня, которую редко заметишь в компании, девушка предпочитает общество самое себя и, кажется, совсем этим не тяготится. Кайден не знает, из каких именно соображений Хелен предпочитает одиночество, но всё же подозревает, что оно не добровольный выбор, а следствие. Затрудненная социализация, мизантропия, страх? Ему не особо интересно. К девушке он относится хорошо, и ему этого достаточно.
- Не против моей компании?

Отредактировано Kaidan Alenko (2013-05-03 22:12:09)

Он сам терялся среди этих россыпей, когда мог себе позволить подобную слабость. Отпускал поток теснящихся в черепной коробке мыслей на волю, позволял им свободно течь и формировать подчас неожиданные сплетения-выводы, - до состояния, когда ничего больше не ощущаешь, только лишь струящийся сквозь тебя мерцающий звездный свет. Врывается в тебя всепоглощающая пустота, уносит все страхи, всю боль, все сомнения, ожидания, надежды, бережно сохраняемые в закутках памяти моменты радости - и ты уже объемлешь необъятное и устремляешься за грани известного тебе бытия.
Это случается редко. Слишком многое Аленко не может отпустить, чтобы оно растаяло там, в пустоте. Это просто космос, снаружи он такой же живой, что и внутри - внутри каждого. И каждый наполняет его своим смыслом, смыслом, доступным лишь ему одному.
Хелен не произнесла ни слова, лишь фыркнула. Но подвинулась, и Кайден счел это за разрешение присоединиться. Осторожно сел рядом, тут же в привычке закинул ногу на ногу. Натруженные мышцы ныли, их не смог привести в относительный тонус даже горячий душ, и тело с благодарностью ухватилось за возможность расслабиться. Убираться с этого гостеприимного диванчика будет сложнее, чем разместиться на нем. Взгляд на Хелен - в позе чувствуется напряжение. Возможно, присутствие малознакомого (да что там, кроме того, что Уайз нелюдима и учится на младших курсах, Аленко о девушке вообще ничего не знал) человека она чувствует неловкость или скованность. На челюсти виднелся кровоподтек - скоро сойдет, стараниями медиков и под действием медигеля. Кайден отвернулся, посчитав неприличным и дальше молча разглядывать студентку.
- Красиво, - сказал он. После минутной паузы добавил, - и спокойно. Часто здесь бываешь?
Общих тем у молодых людей не было. Ну, почти не было. Если тренировки и издевательства Вирннуса посчитать общими и благоприятными темами для разговора, то это еще могло сойти за правду и плодородную почву для обсуждений и мнений. Но отчего-то думалось Аленко, что Хелен неприятны будут такие разговоры. Кто на станции добровольно захочет выговориться на эти темы? Тем более, что у стен есть уши и брякнув что-либо о сумасшедшем турианце, ты автоматически зарабатываешь себе минусы в карму и ужесточение тренировок. Кому это надо? Здесь каждый мечтает пережить еще один день и не сдохнуть. И на том спасибо.
Но Кайден устал бояться. Устал ненавидеть. Он бы и рад избавиться от этих разъедающих душу и мысли эмоций, но пока в наставниках числился турианский мучитель, зацикленный круг длился и длился. И светом в конце этого пути вполне мог быть несущийся на тебя локомотив.
- Ты всегда такая молчаливая?
Совместное молчание было правильным в случае, если твой молчаливый друг понимает тебя даже с полужеста. Когда не нужно слов. Во всех иных случаях, сталкиваясь с молчанием со стороны собеседника, Аленко начинал ощущать себя идиотом. В особенности, когда рядом симпатичная девушка - голова-то была занята Рахной, но Рахной голова у половины курса занята, в то время как рядом сидит измученное создание, жаждущее отдыха. Внимательный взгляд Аленко блуждал по профилю Хелен. Он сам не знал, какой реакции ждет от девушки - слов ли, жестов ли, кивка ли головы. Вопрос был немного неуклюжим, и если Уайз фыркнет еще раз, Кайден не обидится.

Неприятное? Аленко удивился. Он всё время забывал о том, что кроме турианской задницы существуют еще и особенности общества самих студентов. Возможно потому, что ему было плевать на то, что о нем говорят за его спиной, а то немногое, что ему высказывали в лицо, с лихвой покрывалось эмоциями наставника.
Хм.
- Сомневаюсь, что еще есть что-то, чего я о себе не знаю, Хелен, - сказал Кайден. Неужели она испытывает к нему неприязнь? - но спасибо за предупреждение, я учту, - он улыбнулся и отвернулся от девушки.
Она не знает Кайдена. Чем она может ранить его? Карикатурами, из-за которых переживает лишь Рахна? Но пожалуй это был первый раз, когда Аленко задумался на тему слухов и прочих порождений нездоровой атмосферы станции.
"А завтра в моем шкафчике обнаружат чей-нибудь браслет, и меня будут прилюдно воспитывать на тему "нехорошо брать чужие вещи". Плохой, плохой Кайден. Вот Вирннус обрадуется."
Последнюю фразу брюнет чуть не брякнул вслух. Турианец, должно быть, мучился хронической икотой после того, как согласился тренировать одаренных детишек с Земли и человеческих колоний. Сколько раз на дню и какими словами поминали его студенты? Наверняка с самого безобидного из этих слов вмиг покраснели бы зеленые помидоры.
- Я раньше не видел тебя здесь... - сказал Аленко, будто сам себе. Окончание фразы повисло в воздухе , словно он хотел сказать что-то еще, но мысль не сформировалась до конца  и он всё еще обдумывал её. Правда, если бы ему и довелось сталкиваться с Хелен на обзорной палубе и раньше, это мало что изменило бы. Девчонки особый мир, непонятный, тем более такие девочки - немногословные, сами в себе. Кажется иногда, что древний писатель, который написал псевдонаучную книжку "Мужчины с Марса, женщины с Венеры", был прав.
Пояснение Уайз отвлекло Кайдена. Брови в удивлении взлетели вверх, Аленко вновь взглянул на девушку.
- Даже так? Это.. это многое объясняет.
У Хелен тяжелый, пронизывающий взгляд. Таким впору орехи колоть или врагов убивать. Затаенных эмоций наверняка хватило бы, хотя сейчас Кайден не мог оценить.
Колдунья, подумалось ему вдруг. Аленко не силен в литературе, не пишет стихов и не читает классиков длинными космическими вечерами. Но ассоциация возникла вдруг ярким образом, и студент позабыл про то, что планировал воззвать о мести ко всем турианским богам, если они существуют.
- Гелла, - сказал он. Так, чтобы слышала только Уайз.

Отредактировано Kaidan Alenko (2013-05-05 15:36:14)

Странная девушка. Аленко никогда не считал себя человеком, способным к эмпатии, но здесь, глядя на Хелен, он явственно ощущал, что от него она дистанцируется точно так же, как и от остальных студентов, и что дистанцию эту очень непросто будет сократить. Если потребуется. Но ему это вряд ли когда-нибудь придет в голову, у него ведь есть Рахна и относительно скоро случится окончание обучения. Разве что друзья...
"А ты как думаешь, Гелла, годная идея?"
Однако, к каждому замку можно подобрать свой ключ. И Кайден не ожидал, что упоминание имени персонажа романа старинного русского писателя Михаила Булгакова застанет девушку врасплох. Будто треснуло невидимое стекло, разделяющее их. Тронь рукой, и оно осыплется.
"А ты ведь почти ждешь неуклюжего жеста, который мог бы всё испортить?"
Ожидаемой была бы реакция вроде презрительного фырканья и метко брошенного "заучка". Но не растерянный взгляд, который легко было принять за беззащитность. Аленко потер висок - привычка, которая выработалась у него вследствие периодических сильных мигреней, которые иногда очень портили Кайдену жизнь. Несмотря на то, что были и препараты, частично снимающие боль (но полностью, как говорили врачи, от головных болей, обусловленных несовершенством L2, избавиться было невозможно), и предел терпения, случалось, что он пропускал занятия или не мог сконцентрироваться на тренировках - тогда Вирннус отрывался по полной, а потом по полной "отрывались" медики станции. А привычка въелась в характер, и в минуты озабоченности или напряженного сосредоточенного размышления над чем-либо.
- Да, читал.. И долго потом в Вирннусе видел Азазеля, - подробности о том, как и где он прочитал эту книгу, Аленко решил опустить, - Тебе нравится Булгаков?
А вообще странно сидеть вот так, осознавая, что еще немного, и твое тело будет готово заснуть прямо здесь, на этом диване, лишь бы не предпринимать усилий по возвращению в комнату, - сидеть, смотреть на звезды в компании едва знакомой девушки, и разговаривать о книгах.

Отредактировано Kaidan Alenko (2013-05-07 00:59:23)

- Мастер - уставший гений своего времени, не понятый ни коллегами, ни своей эпохой, - Аленко улыбнулся и посмотрел вдруг на Хелен так, как смотрят на своих младших сестер старшие братья, когда те говорят о том, что еще не вполне понимают, но в общем-то двигаются в своих рассуждениях в правильном направлении. Сам он, конечно, сомневался в том, что понял философию романа, но в свое время книга заставила подумать над многим, в том числе и над тем, что же понимается под истинным злом и где оно - вне ли человека и старается проникнуть в его душу любым способом, или же человек сам источник и добра, и зла, и лишь хочет найти оправдание проявлениям своей натуры в существовании некой сверхсилы, которая оберегает или искушает его. Хотя написана она, конечно, с изрядной долей обличающей сатиры, и в этом весь парадокс - то ли русский писатель тонко и изящно троллил общественность, насмехаясь над её порочностью и низкими страстями, намекая на неотвратимость наказания, то ли пытался на общей волне антирелигиозных настроений доказать историческое существование Иешуа-Иисуса, отождествляя себя с Мастером, свою жену с Маргаритой, а Воланда и его свиту с волей фатума. Это было давно, это было специфично и странно, словно обедаешь лягушками, а на языке вкус куриного мяса. И тем страннее вникать в религиозную сторону послания автора в век, когда человечество вышло в космос и не обнаружило там ни Бога, ни Дьявола, ни ангельских когорт и орд злобных демонов.
- Но каждому воздается по вере его, - Кайден провел ладонью по прямоугольнику свернутого полотенца, которое до сей поры мирно лежало у бедра, и посмотрел в обзорное окно на холодно блестящие звезды. Сам он был далек от религии и считал, что у каждого свой Бог и свой Сатана, свой рай и свой ад, и что невозможно унифицировать то, что изначально носит индивидуальный характер. - и каждый от Воланда получил свою награду, в том числе и Мастер с Маргаритой. Любовь и покой на той стороне света, пока Москва в дыму и пламени неотвратимого кровавого возмездия танцевала на балу у Сатаны.
Мозаика всё равно не желала складываться.
Он помнил, как однажды на занятии ляпнул о парадоксе Шарикова "Этот мир пахнет мокрой псиной" и как пламенело потом преподавательское презрение ментальной пощечиной. После было даже забавно. Мнение о книгах спрашивали редко, возможно, признав Аленко кромешным идиотом, не понимающим заложенного автором смысла того или иного произведения. Это было выгодно, ибо волшебным образом образовалось больше времени на изучение других, более полезных по мнению Кайдена дисциплин. Он любил электронику, с удовольствием копался в технике, чувствуя себя как рыба в воде среди микросхем, транзисторов, диодов, процессоров, электронных ключей и фотонных элементов. Он знал, как вывести из строя любой механизм на станции, как обеспечить работу любого устройства или дроида, но никогда не думал о том, чтобы применять свои знания в целях разрушения ради разрушения. И в этом был весь Кайден - слишком "правильный", и если бы он достаточно проникся религией, то с прискорбием обнаружил бы, как бесит многих его воображаемое гало.
- Ты говоришь о Добре так, словно оно в конечном итоге является тем же злом, только в белых одеждах, - в принципе, такие мысли Аленко готов был услышать. Вряд ли у студентов, которых изо дня в день натаскивали на принцип "убей, пока не убили тебя, и лучше вообще сразу стреляй контрольным в голову", в головах водятся пацифистские идеи, побуждающие нести добро и любовь в массы. Настороженность и внутреннее напряжение медленно вернулись к отметке "ноль". Если Уайз и была резкой и готовой нанести первый предупредительный удар, в этом нельзя было её винить. Ломались многие. И девушек среди этих многих было больше.

- Эй, вы, - за спиной послышался шорох, возня и приглушенные шаги. - Девчонку клеишь, Аленко?
Кайден вскочил и обернулся. Взгляд сразу стал колючим. В дверном проеме нарисовался сокурсник, и если насчет хакерских и художественных способностей Хелен брюнет не подозревал, то о репутации этого парня знал, и это было... это было плохо. Крысой он был что надо, и в том, что Вирннус иногда волшебным образом догадывался о том, что после отбоя многие студенты тихонько обитают вне своих комнат, виноват был в том числе и Саймон.
- Рэнд, - сказал Аленко. Как приговорил.
- Кээп? - издевательский смешок. - Я ждал ждал, пока вы наговоритесь о книжках и перейдете к более, - на этом слове Рэнд сделал губки бантиком и изобразил поцелуй, - интересным вещам.
- Беда, что не дождался, - Кайден притворно вздохнул, - Хелен, это Саймон Рэнд, большая залупа курса. И.. мы прогуляемся с ним кое-куда. Я ему кое-что покажу, а тебе лучше вернуться в комнату. Не лучшее время и место для того, чтобы быть пойманной коммендантом.
Полотенце так и осталось лежать на диване. Проходя мимо сокурсника, Кайден крепко взял его под локоть и поволок за собой, но прежде, чем совсем покинуть обзорную палубу, обернулся и поглядел на Уайз.
- Тебе есть что дать людям, Гелла. Не замыкайся на себе.
Но было чувство, что она с превеликим удовольствием положит на совет большой и плотный пофиг.

Отредактировано Kaidan Alenko (2013-05-10 09:48:04)

Несколько месяцев спустя

- Не смей прикасаться к ней!
Медленно угасали бледно-синие сполохи биотического поля. Взбешенный Аленко возвышался над поверженным наставником словно лорд ситов над потерпевшим поражение неопытным падаваном. На щеках разлился яркий румянец, карие глаза потемнели от ярости, грудь тяжело вздымалась, будто брюнет пробежал стометровку на рекорд. Картинка перед глазами чуть плыла, напряженные плечи слегка подрагивали, крепко сжатые кулаки словно судорогой свело. Наставник распростерся на полу отброшенной к стене тряпичной куклой, неуклюже раскинув руки. Из приоткрытого рта сочилась синяя кровь, в тусклых остекленевших глазах застыло злое изумление. Не ожидал. Студенты притихли, даже Рахна всхлипывала как-то тише. В столовой повисла гробовая тишина.
- Убил, - шепнул кто-то. Все смотрели то на Кайдена, то на Вирннуса, напряженно, будто ожидая, что турианец сейчас очнется, и тогда всем наступит китайская демократия. И тогда наверняка за этот хук с правой турианец убьет Аленко, свернет ему шею или по одной будет ломать его кости на глазах у всех - в назидание. Но Вирннус лежал тихо и недвижно. И не очнулся ни через минуту, ни через пять, ни через десять.
- Ты убил его, - дрожащим голосом произнесла Рахна. Аленко повернул к ней голову, и его словно окатило ледяной водой. Страх изо взгляда девушки никуда не делся, и теперь она смотрела на Кайдена очно так же, как до этого смотрела на турианца, скалящегося на неё словно волк на загнанную белку. По её щекам текли слезы. Минуты две она неотрывно глядела на биотика, после чего разрыдалась навзрыд.
- Я... - голос внезапно пропал, и Аленко осел на пол, опустошенный и потерянный. И так и сидел, пока в столовой не появилась охрана.

С того вечера на обзорной палубе Кайдену редко выпадала возможность поболтать с Хелен. Если они где и пересекались, дальше "привет-пока" разговор не шел - она была в компании своих или отмалчивалась, а он был в компании то Рахны, то сокурсников. Саймон после вечернего рандеву всё-таки не удержался и пустил компрометирующий слушок, но подпитать его было нечем - каждый жил своей жизнью. Полотенце, которое Аленко обнаружил на полу у двери своей комнаты на следующее после встречи утро, некоторое время пролежало на полке, забытое, пока во время очередной уборки биотик не отнес его в студенческую душевую. Некоторое время он думал о Гелле, но потом мысли о ней вытеснились другими, более насущными. Легкое беспокойство за девушку и сожаление, что обстоятельства делают людей теми, кто они есть, - вот и всё, что осталось в сердце, спрятанное за напускным равнодушием.
Конечно же, за этим напускным равнодушием, за стискиваемыми в решимости выстоять против наставника на тренировочных боях, следовало прятать и всё остальное. И он бы и прятал, если бы чаша терпения не переполнилась так внезапно. В тот злополучный день Аленко переклинило. Стоило вложить в удар меньше сил, стоило сдержаться, но Кайден устал сдерживаться и изображать покорность. Вирннус причинил боль любимой женщине, и даже с объективной точки зрения проявил неоправданную жестокость. Решение Аленко принял без колебаний и, собрав все силы, ударил в ответ.

Опустошен. Опустошен физически, опустошен внезапным потрясением своего выбора. разбит? Вряд ли. Осознание придет позже. Ошеломлен. Аленко глядит на труп наставника. Я все сделал правильно. В этом он не сомневается. Кто-то должен был положить этому конец. Кто, если не мы?
Кто, если не я?
Младшекурсники бегут в зал, расталкивают плотное кольцо собравшихся, чтобы посмотреть на уничтоженного турианца своими глазами, пересказать тем, кто не видел. Кайден снова сжимает пальцы в кулаки, и разжимает, царапая ногтями пол.
Входи в мой дом как друг,
Чтобы потом предать меня.
Ешь хлеб из моих рук, спи у огня.
Люби меня как брат,
Чтобы суметь меня убить,
Когда тебя твой страх закрутит вниз*.
Кажется, его лихорадит. Кто-то ловит почти невидящий взгляд карих глаз, отвлекая. Гелла? Маленькая Гелла, чье существо торжествует и ликует - сдох, вот так взял и помер. Что она хочет сказать? И хочет ли? Зеленые глаза горят, но Аленко лишь в недоумении вскидывает бровь, и меж бровей пролегает складка. Губы размыкаются, будто студент хочет что-то сказать, но Кайден не произносит ни слова. уайз некоторое время стояла рядом, вглядывалась ему в глаза, потом исчезла. А спустя несколько минут из динамиков грянула кантата Орфа.
- Расходитесь, дети, здесь вам не цирк, - охранники начинают подталкивать сгрудившихся студентов к дверям. Один из них подходит к Аленко и трогает плечо, - Пойдем, сынок, поднимайся.
Наверняка в карцер, думает биотик. Плач Рахны затихает где-то в коридорах, её уводят в медчасть. Остро заныло сердце, запекло глаза, и Аленко потер их ладонями, крепко зажмурившись и стиснув зубы. Тишина, ему нужна тишина.
- По-другому не могло быть, - хрипло сказал он, сглотнул подступивший к горлу ком и поджал ноги под себя, так и не поднимаясь с пола. Ему казалось, что стоит встать, и вся комната закачается и поплывет, а упасть в руки охраннику сейчас унизительнее, чем смотреть в глаза любимой и видеть в них такой же страх, какой он видел, когда она смотрела на турианца.
Неужели она думала, что этому можно было положить конец уговорами, разговорами и изображением из себя жалкую пародию на человека? Клин вышибают клином, на любую силу рано или поздно найдется другая...
Тут он оборвал внутренний монолог. Слишком уж это смахивает на оправдания.
- Вы убили преподавателя, сэр, - сказал охранник. Он стоял рядом и ждал, но по-видимому его терпению приходил конец. - до разрешения ситуации вам надлежит..
- Я знаю, - перебил его Кайден, - что мне надлежит.
Вокруг уже суетились медики - одни убирали труп Вирннуса, другие пытались сканировать Аленко. Студент кое-как поднялся на ноги - его пошатывало, но в остальном состояние было сносным.
Можно ли было этого избежать?
- Он не поднял щиты, - неожиданно для себя Кайдена пробило на смех. Тихий, нервный, но вместо того, чтобы всем видом изображать невинно пострадавшего, Аленко смеялся. - Он не расценивал нас как реальную угрозу. Хотя учил убивать.
- Сэр, - к охраннику обратился один из врачей, немолодой мужчина с посеребренными сединой висками и грубым лицом, - у студента сильный нервный шок. Целесообразнее было бы поместить его под наше наблюдение.
- Это решать не вам, - отрезал охранник, но в следующую секунду его комм пискнул на входящее соединение. Коснувшись кнопки приема, охранник выслушал говорящего, после кивнул, - Да, мэм, - и уже врачу, - забирайте.

Несколько дней Аленко наблюдали, обкалывали препаратами, снимали различные показания и делали разнообразные анализы. За эти несколько дней Альянс признал действующую программу подготовки биотиков несостоятельной и принял решение свернуть её для дальнейшей доработки, а также отдал распоряжение строить новую базу взамен технически устаревшей станции "Гагарин". Тех, кто не успел закончить обучение, распределяли на временную базу с перспективой обучения в стоящейся Академии им. Джона Гриссома, которая должна была перенять эстафетную палочку у станции "Гагарин" и стать новой базой подготовки курсантов-биотиков - новые методы, новая программа, новое слово в обучении, и множество прочих новшеств, которые просто обязаны были вывести качество подготовки на новый уровень. на процедуру перераспределения дали две недели, а всем, кто учился на последнем курсе, засчитали досрочное окончание. Пришла пора паковать чемоданы. С Рахной Аленко виделся пару раз, встречи проходили скомканно - студент не знал, что сказать, не мог и притворяться, что всё хорошо и ничего особенного не случилось, девушка же вела себя замкнуто, подавленно, настороженно и в конце концов предложила расстаться. И добилась того, чтобы её отправили на Землю в числе первых.

Бледный от недосыпа и головной боли Кайден складывал вещички в чемодан. Половина комнат уже пустовали, со многими приятелями он и попрощаться не успел, а с теми, с кем мог бы успеть, видеться не было особого желания. У него складывалось впечатление, что его мизантропия прогрессировала и развивалась после нечаянного убийства. Его полностью оправдали, а с турианским правительством каким-то образом Альянсу удалось замять проишествие, поэтому жаркие требования наказать Аленко по всей строгости закона не принесли никакого результата. Возможно, турианцы запомнят, а возможно, что многие в итоге согласились с тем, что Вирннусу надо было лечить больную головушку. На кровати лежала тонкая папка с дипломом об окончании программы подготовки, рядом с ней полуопустошенная баночка с препаратом против головной боли - проклятие L2 нельзя было свести на нет, но можно было хотя бы наполовину облегчить страдания. Дверь в комнату была открыта, в коридоре было тихо, лишь откуда-то из дальних комнат доносилась музыка. Улетела ли Уайз, Кайден не знал. Потом сходит проверит, возможно, перед самым отлетом. Собственные же планы на будущее были смутными. Скорее всего, Альянс тут же предложит одаренному биотику место в какой-нибудь перспективной программе, службу на благо всего человечества, еще полтонны сладких обещаний, внушительный пакет льгот и прочих выгод, которые сулит служба в ВКС. Просто так они не отпустят никого. А может, Аленко сам... кто его знает.
Кровь шумела в висках, и в конце концов перед глазами поплыли темные пятна. Кайден повалился на кровать и закрыл глаза ладонью.
- Проклятье.
_____________
*Линда

Кайден старался расслабиться. Он очень хотел научиться расслабляться и даже радоваться тому, что боль не такая острая, какой могла бы быть, настигни она студента в момент, когда таблеток под рукой не окажется. Он был почти влюблен в состояние, когда сильная боль после острой вспышки вдруг утихала - будто уставший от высочайших температур раскаленный металл остывал и получал наконец долгожданный отдых. Можно было продолжать жить и радоваться жизни. И Аленко пытался вспомнить, призвать хотя бы фантомное плацебо, но не выходило. И свежеиспеченный выпускник чувствовал себя беспомощной медузой, выброшенной на каменистые берега.
Впрочем, долго ощущать себя медузой Кайдену не позволили. Сперва он ощутил чье-то присутствие, после услышал и голос. Приоткрыл глаза, потом сел, провел ладонями по лицу, будто спал и только что проснулся.
- Да уж, - после недолгого молчания. Свой голос казался Аленко глухим и слабым, будто он погрузился в воду и пытается говорить, - Проходи, не стой в дверях.
Сегодня Хелен выглядит иначе, чем обычно. То ли в прическе дело, то ли в том, как она одета, то ли в том, что бледна... Кайден смотрел, смотрел, но к однозначным выводам так и не пришел.
- Не знаю, кто-то всё равно рано или поздно должен был ему врезать, - брюнет пожал плечами, взял лежащую рядом папку и небрежно бросил на стол, потом взял баночку с таблетками и сунул её в карман сумки. - и я даже не жалею о том, что этот мудак умер. Просто я не рассчитывал, что... Зато наконец-то заживем как белые люди.   
Тема была более личная, чем простая драка с сокурсником или выговор от преподавателя. Кайдену не хотелось рассказывать про мотивы или тем более делиться тем, что он чувствовал, когда надрал Вирннусу задницу или тем более когда после нечаянного убийства виделся со своей девушкой. Бывшей, что немаловажно и добавляет дегтя в сладкую бочку свободы. Можно думать, что хочется, говорить, что хочется, гулять, не боясь быть застуканным недовольным турианцем, да и вообще. Для него эта свобода имела горько-сладкий вкус. Горечи, наверное, даже больше.
- Ты что такая бледная? - попытался перевести тему Кайден, - Не выспалась, или...? - он всё еще сидел на кровати, не зная, как быть гостеприимным в ситуации, когда всё гостеприимство ограничено предложением разместиться где гость пожелает, - Слушай, может, сходим в столовую, выпьем кофе или чая, что ли?

- Типа того, - согласился Кайден. - А по-твоему кто мог бы это сделать?
Наверняка были храбрецы. Выступали даже перед друзьями, мол пусть только повод даст, уж за мной-то не заржавеет. Против воли Аленко вдруг взял и зевнул. Скучно об этом размышлять, в особенности, когда все шансы для таких вот задверных храбрецов уже давно потеряны.
- В тихом омуте черти водятся, - сказал он и, привалившись спиной к дверному косяку, стал наблюдать за Хелен. - Надеюсь, ты меня не боишься? - улыбка, усталая, но искренняя. В принципе, вопрос не требовал ответа. Раз Уайз пришла, вряд ли боится. Ну или боится, но как там у девчонок заведено - кто опаснее, тот и привлекательнее. Впрочем, Кайден не из тех, кто роется в людях и книгах в поисках ответов на подобные темы. Это скучно и не всегда оправдывает ожидания.
- А тебе разве такого не дали? Хм, я думал, всем досталось по красивой бумажке, - бумагой материал, на котором был напечатан этот документ, назвать было сложно. Не мнется, не горит, не мокнет, напоминает глянцевую пленку, а внизу под электронной печатью-росписью маленький чип вшит, в котором хранится вся накопленная за долгие годы информация на студента, рекомендации преподавательского состава и прочие полезные данные. - Превосходно, - девушка согласилась, Кайден дождался, пока она покинет комнату, после чего вышел вслед за ней и закрыл дверь. - Ты правда помнишь то, о чем говорила? Ну, я имею ввиду закаты, солнце, туман...
Аленко шел рядом с Хелен, засунув руки в карманы штанов. Когда она рисовала солнце и горы на стекле иллюминатора, вдруг возникло ощущение, что земные пейзажи не более чем картинки из книг или кадры из фильмов, которые имелись на станции. И что Уайз стремится своими глазами увидеть то, чего никогда не видела.
Тепло солнечных лучей на коже, запах моря и нагретого солнцем песка, ветер и водяные брызги, слепящая водная гладь, - всё это не более чем красивые слова, и вера в то, что когда-то это всё у них было.
- Я уже и забыл, каково это. Больше скучаю по родителям, чем по Земле, - Кайден повернул голову и смотрел на Хелен, изучал взглядом шрам, который был теперь лучше виден. Белесые рубцы - старая травма, которая тем не менее наверняка до сих пор дает о себе знать. Ничего, на Земле-то вылечат, и даже сами шрамы сведут. - Это ведь Вирннус сделал, да?
Дай бог только это, а не что-нибудь похуже.
- Надеюсь, на Земле мы наконец будем свободны от всего этого кошмара. Ты будешь свободна, - со вздохом Аленко закусил губу и некоторое время шел молча, пока не показалась дверь столовой и в коридоре не запахло свежеиспеченными ванильными булками.
И никакой турианской отравы.

- Ты уже придумала, чем займешься после "Гагарина"? - есть Кайдену не хотелось, поэтому он взял только кофе. И сахару побольше. Выбранный столик был менее освещен, чем остальные - от яркого света болели глаза. - Слушай, я тут подумал, ну.. - он разделался с пакетиками сахара, размешал ложечкой и осторожно сделал глоток. Кофе был горячим, обжечься не хотелось. - Можно было бы обменяться контактами, на всякий случай. Если хочешь, конечно. Было бы здорово.
Особого энтузиазма насчет этой идеи он не ожидал. Многие жаждали избавиться от всего, что напоминало бы о станции, в том числе не горели желанием поддерживать отношения с бывшими однокашниками или друзьями. Воспоминания обо всём, что пришлось здесь пережить и испытать были сродни раздражающему налету на коже, который хотелось смыть с себя поскорее, выскоблить из каждой щелочки и поры, забыть словно страшный сон и больше никогда не вспоминать. Поэтому если бы Хелен и отказалась, Аленко не стал бы её винить. Он подпер щеку ладонью и стал смотреть на девушку. Если это их последнее "свидание", то, пожалуй, стоит запомнить его во всех деталях.

А ведь правду говорит. Кайден посмеялся её шутке о земных школах и уставился в свой кофе, поглаживая большим пальцем ручку чашки.
- Что верно, то верно.
Он и сам не представлял, что там, за стенами станции. Вакуум, родная планета, большая жизнь, не ограниченная замкнутыми пространствами конечной площади. Люди. Много людей. Социальная адаптация. Пока что это только слова, и особого смысла они не несут. Аленко знал, что в случае чего у него всегда есть запасной вариант и план "Б", а вот Хелен.. Ей должно быть страшно. Не столько за то, чем ей там заняться, на большой земле, но за то, какие сюрпризы таит в себе это относительно свободное плавание.
Но, насколько он мог судить, Уайз девочка сильная и умная, освоится быстро. И тогда не дай боже перейти ей дорогу.
Как и всем, кто пережил "Мозголомку".
- Хочу, - когда Гелла согласилась на предложение, Аленко просиял. - Здорово. Спасибо. Обязательно заскочу в гости, проведать тебя.
Остаток дня был проведен за чае- и кофепитием, разговорами на нейтральные темы. Историю со шрамом Кайден не затронул, хотя взглядом нет-нет да скользил по девичьей шее. По возвращении в комнату он написал девушке короткое прощальное письмо, прикрепил ванкуверский адрес, еще раз проверил вещи, убедился, что ничего не забыл и в 03:42 бортового времени вместе с другими выпускниками сел на альянсовский транспортник, отбывающий к Земле. Впереди дюжина часов до новой жизни, позади дюжина лет бесценного опыта. И безотчетный, подсознательный страх не рассчитать свои силы и нечаянно убить невинное живое существо. Страх, от которого получится избавиться только в 33, когда лейтенантом Альянса он увидит Илус и осознает, что хватит осторожничать и пугаться собственного биотического потенциала.

- Аленко, сколько лет, сколько зим! - в коридоре, который вел из брифинг-зала, вдруг раздался громогласный восклик, и Кайден, никак не ожидавший внимания к своей персоне, чуть не подпрыгнул от неожиданности. Обернулся - расталкивая толпящихся у информационной панели, на которой сверху вниз бесконечной лентой медленно текли имена погибших в различных частях галактики служащих Альянса, на майора надвигался двухметровый лейтенант Брана Корич, командир шестой роты морпехов, прочно обосновавшейся на фрегате "Ильмус", который только что вернулся с Цитадели и проходил ремонт в доках на околоземной орбите. Корич был известен своим бесстрашием, холодным расчетом, с которым руководил вверенными ему солдатами, а так же почти наплевательским отношением к разумному риску, и поэтому идти служить под его начало народ побаивался. Кайден был знаком с сербом еще со времен учебки, но виделся с ним редко, особенно в последнее время, а потому каждая встреча походила на встречу Громозеки и Алисы, с той разницей, что проставлялся майор не валерьянкой, а виски.
- Здрав будь, Брана, - поприветствовал лейтенанта биотик. Тот же без лишних слов сгреб Аленко в крепкие объятия, что со стороны смотрелось весьма комично. - Эй, здоровяк, полегче. Я тоже рад тебя видеть.
Корич отпустил друга, отошел на шаг и улыбнулся-оскалился. Лицо у него было грубое, словно высеченное из камня, в движениях много порывистости, поэтому с непривычки так и хотелось подсознательно втянуть шею и начать бояться.
- Слыхал, ты на Горизонте Шепарда видел. А нашим яйцеголовым жмыху коллекционерского навез, до сих пор молиться на тебя готовы, брат.
Кайден поморщился. Его до сих пор коробило от любого напоминания о неудавшейся миссии. О Шепарде. На Корича он глянул с неприязнью.
- Видел. Давай не будем об этом.
- Но жмыху-то знатного... Кстати, я тебя чего хотел, - не обращая внимания на взгляды, лейтенант кивнул Кайдену, мол, пройдемся, и понизил тон голоса, который, и без того низкий, превратился в глухой рокочущий бас, - Помнишь ту заварушку в Аналитическом? Куча народу погибла, а крайнего так и не нашли, списали на косяк какого-то оборудования. Так вот...
Кайден ту заварушку помнил. Взрыв был неожиданным, как раз после того, как Альянс прознал о том, что некоторые потоки информации, в особенности засекреченной, кем-то дублируются и идут налево. Собирались привлечь к расследованию спецкорпус, до того, как вмешается контрразведка, но не успели.
Самое паршивое заключалось в том, что в отделе, согласно информации Аленко, работала Уайз. После Гагарина он навещал Геллу пару раз, а потом жизнь закрутила, и стало не до того. Всё собирался, собирался, лишь письма писал чаще, но случая не выдалось, а потом случился взрыв, и список потерь пополнился еще одним именем. Вряд ли Брана знал, кто такая вообще была Хелен Уайз, поэтому Кайден сделал праздно-заинтересованное лицо. ну да, послушать слухи интересно. Он шел по коридору, увлекаемый Коричем по направлению к холлу, и мрачнел, сам того не замечая.
- ... так вот. Есть у меня один знакомый, в отделе информационных преступлений работал, а у него в свою очередь есть еще один знакомый, у которого... В общем, у него подружка была, которая работала в аналитическом. Рыженькая, хороша чертовка, глаза зеленущие, язык острее бритвы. Из тех, с "Мозголомки".
Аленко напрягся, маска невозмутимости дала трещину.
- В общем, передавали, что погибла она во взрыве. - Брана, казалось, не замечал перемен, а если и замечал, то превосходно шифровался, - убивался дружбан страшно, бухал как проклятый, едва с поста не слетел. - друзья вышли в холл, и лейтенант потянул Кайдена в сторону от общего людского потока. Понизил голос еще на полтона, - а вчера мы видели эту девчонку на Цитадели.
- Врешь, - вырвалось у Аленко. Здрасьте приехали. Сперва Джон, теперь Хелен. Однако серб помотал головой.
- Ты меня знаешь. Я сам чуть дара речи не лишился. Слушай, это точно она. Я знаю, ты тоже оттуда, потому сказал тебе, а начальству. Они-то всё равно узнают, мои парни язык за зубами не держат. Смекаешь?
- Спасибо, Брана. В твоих словах есть смысл, я подумаю.

Через пару дней Кайден был на Цитадели. Огромный металлический цветок встретил его неизменно мягким теплым днем, плотными автопотоками воздушных магистралей, суетой Президиума и тяжелым ожиданием неизбежной войны с галактическим захватчиком. Он запасся терпением, а также наведался к "старым знакомым", которые по той или иной причине задолжали майору услугу. Найти иголку в стоге сена было нелегко, и на удачу Аленко особо не надеялся. Еще пару дней спустя ему выдали имя человека, который вроде бы знаком с Уайз (настоящего имени девушки никто не знал, но описания внешности совпадали, а потому промахнуться было практически невозможно) и отправили в малоизвестный ночной клуб, владелец которого оказался чем-то вроде местного криминального папы, торговал красным песком и держался политики антихуманов, активно поддерживал противников присутствия людей в галактическом сообществе, но открыто выказывать свою неприязнь к людям отчего-то не стремился. Аленко решил наведаться в заведение. Чем черт не шутит. Искомое лицо он нашел сразу, и стал следить, притворившись ветошью за столиком в весьма отдаленном и темном уголке.

"Это не те дроиды, которые вы ищете", вырвалось у биотика, когда он поймал цепкий внимательный взгляд, чиркнувший по нему. Посетители прибывали, убывали, лица постоянно менялись. Если сперва Аленко беспокоился о том, что его форма будет привлекать лишние взгляды, то вскоре расслабился, когда убедился, что никто на него не пялится. Всем плевать. Сейчас, когда Шепард доказал, что Коллекционеры вполне реальны и Совет предпринимает попытки контролировать ход военных действий на дальних рубежах, возросшим количеством военных на Цитадели никого не удивить.
Лицо, за которым следил Кайден, представляло из себя тертого жизнью турианца, который мало походил на криминальный авторитет. Турианцы вообще не годились на роли, для которых прекрасно сгодились бы волусы или на худой конец люди. Им, по скромному мнению Аленко, которого в свое время Шепард как маленького убеждал в том, что консервативная ксенофобная политика по отношению к представителям чужих человеку рас доведет разве что до цугундера, раса турианцев отлично годилась в солдаты, но никак не в бизнес и политику. Впрочем, армия Палавена и слыла самой мощной и сильной в Галактике. Но этот экземпляр явно другой закваски.
Когда у турианца появились гости, тот вдруг занервничал, и Аленко подался вперед, стремясь получше разглядеть визитеров. Двое крепких мужиков это явно охрана. Тонкая фигурка в просторном плаще с капюшоном на глазах - явно женщина.
Черт, плохо слышно из-за музыки, общего шума и гула голосов. Лейтенант-коммандер подобрался поближе, но напряженно внимать было по меньшей мере подозрительно, тем более, что охрана гостьи не зевает и скорее всего честно отрабатывает свои кредиты. Со стороны Кайден по-прежнему казался простым человеческим воякой, который забрел пропустить бутылочку пивка. Спокоен, расслаблен, однако ладонь лежит на бедре так, чтобы в любой момент снять с магнитных захватов пистолет. На худой конец удобно биотическим броском пульнуть, но это уже фактический кранкенваген.
И опять информация. Наркотики, что ли, для разнообразия бы потолкал. Судя по обрывкам фраз, которые слышал Аленко, дела у турианца сейчас пойдут очень плохо, если он попробует выпендриться и рыпнется. А рыпнуться он может, всё-таки его территория, да и турианская кровь не из холодных. Голос женщины казался знакомым, некоторые интонации, то, как она строит фразы, но лица видно не было: капюшон его скрывал. Вмешиваться в разговор лейтенант-коммандер пока что не считал нужным, но понимал, что угрозы явно будут подкреплены действиями.
Женщина терпеть не может турианцев. Аленко начал подозревать неладное.

И тут его обнаружили. Когда Кайден увидел, как к объекту торопится телохранитель, как склоняется над плечом и что-то говорит на ухо, он непроизвольно уронил лицо в ладони и вздохнул. Этого и следовало ожидать, никто не подарил Аленко плащ-невидимку для удачной слежки в режиме "стелс". Женщина в плаще вскочила, и подглядывания за ней сквозь пальцы, Кайден заметил, как она напряжена. Вероятно, пытается найти подозреваемого в толпе танцующих и выпивающих. Что-то цедит турианцу, потом спешно уходит.
Ну нет. "Я за тобой через пол-галактики летел, роту в неведении на Цитадели бросил, а ты решила тикать по-быстрому?!" С этой мыслью Аленко подхватился с места, бросил на стол деньги за выпитый им стакан местного пойла, и стал проталкиваться на выход, стараясь не упустить из виду мелькающий впереди меж спин посетителей плащ на узких плечах. Турианец был позабыт в тот же момент, и если вдруг и он решил, что за ним по какой-то причине следит грозный Альянс, то сейчас самое время выдохнуть с облегчением и пойти пропустить стаканчик крепкого горячительного напитка в компании стриптизерш. На мгновение капюшон с головы женщины спал, и биотик узнал точеный профиль, а узнав, возликовал - она.
"Какого черта ты вращаешься среди этих отбросов, маленькая Гелла?!"

На выходе Кайдену попытался преградить дорогу один из охраняющих женщину молодчиков. То ли на Омеге действительно не любят Альянс так, как об этом поговаривают, то ли Уайз приказала задержать преследователей любой ценой... Разбираться было некогда, поэтому Кайден просто отшвырнул телохранителя в сторону биотическим толчком и поспешил дальше. В какой-то момент показалось, что в суматохе Хелен он всё-таки упустил, и, не на шутку раздразненный и заранее злой на себя за свою промашку, Аленко "выпал" из толпы на парковку.
Она была там. Она напряглась, как тетива лука, выглядывала в толпе преследователя. Или преследователей. Готовая либо биться, либо улизнуть, если количество будет неравным. Кое-что не меняется, да?
- Заставила ты побегать за собой, Гелла, - сказал Кайден. Без банальных "ну здравствуй, вот и я". Замирать на границе её территорий он тоже не стал. Шел к ней, неторопливо, подсознательно ожидая атаки со стороны оставшейся охраны, но не делал резких или суетливых жестов в попытках дать понять, что и у него есть крутая пушка.
Аленко не видел её лица, не видел, насколько сильно она изменилась за то немногое время, которое скрывалась от Альянса после взрыва. Он помнил её молодой девчонкой, которая любит солнечные ванны и говорить о литературе. Конечно, он отдавал себе отчет в том, что прошел не один год, за которые Уайз повзрослела, но радикального... Нет, не ожидал.

- Ну давай прокатимся, - негромко ответил Аленко, ввинчивая пристальный взгляд девушке в спину. Охранника она остановила, жестом указала на водительское в аэрокаре, и правильно. Не хотелось бы калечить еще одного человека, который просто делает свою работу, только затем, чтобы поговорить с боссом, которого он охраняет.
- У меня нет приказа задержать тебя, - легкая нервозность, от которой взгляд стал острее, а в движениях и жестах стала улавливаться резкость, - Твои парни могут расслабиться. Прости, что уложил одного. Не люблю, когда встают на пути.
А и правда, успокоился Альянс относительно легко, проверять, действительно ли погибли все, кто считался погибшим, никто не стал. Иначе спецкорпус бы весь подконтрольный Альянсу космос перерыл, проработали бы все варианты, но нашли бы девушку. Тем более, если возникла такая щекотливая ситуация с утечкой секретной информации. Уж не потому ли Уайз и осталась в живых, что кому-то это было выгодно?
Кайден сел в аэрокар рядом с Хелен. Та по-прежнему не показывала лица, лишь несколько рыжих прядей выбивалось из-под опущенного капюшона. Напряжения между бывшими однокашниками было больше, чем в первую встречу, и от этого радость была какой-то блеклой.
"Не так ты ожидал встретиться, офицер, да?"
Ожидания редко оправдывают себя.
Аэрокар взлетел. Аленко молча изучал взглядом фигурку рядом с собой. Он испытывал противоречивые чувства, сердце колотилось как бешеное, и как тогда, пришлось превозмогать себя, чтобы иметь возможность мыслить ясно и трезво. Помнил её робкие объятия в их последнюю встречу, еще на Земле, но сомневался, стоит ли повторять попытку. Время что пропасть, упустишь, а потом слишком далеко прыгать и слишком поздно метаться в попытках наспех построить мост.
- Я рад, что ты жива, Хелен, - всё так же негромко наконец произнес лейтенант-коммандер, когда ощущение затянувшегося молчания стало слишком навязчивым. Ощущение дежа-вю не покидало, но Кайден не вспомнил "Гагарина", он вспомнил встречу с Шепардом на "Горизонте". После того, как он не удержался и в обиде вывалил на Джона гору наболевших "почему?!", половину из которых мог бы оставить при себе, сейчас Аленко казалось, что он на минном поле, и следует тщательно выбирать, куда ступать. Впрочем, то дела давно минувших дней.
- Я скучал по тебе, - Кайден протянул руку, чтобы коснуться плеча Уайз, - Видеть твое имя в списках погибших при взрыве в здании аналитического отдела было больно.

Хелен Уайз мертва, говорит ему девушка на соседнем сиденье. Кайден сидит и смотрит на неё, не сводя глаз. Руку убрал, положил на бедро, а взгляда не отводит, пытливо глядя на капюшон, прикрывающий лицо бывшей подруги.
"Как же вас много, бывшие. Как вас, бывших, невероятно много. А я всё боюсь выбросить вас из головы, выкорчевать из сердца словно негодные старые пни, пусть зияет пустыми воронками да смотрит черными гнездами. Всё недосуг и мне умереть для вас всех. Солдату, говорят, это даже полезно, мы каждый день рискуем не вернуться на базу".
- Ш... - хотел сказать, да замолчал. Отвернулся, некоторое время в молчании рассматривал плывущий за окном пейзаж, потом вздохнул и провел ладонями по лицу. Лучше бы как Джон, "привет, как жизнь".
Аленко не боялся вопросов вроде "где ты был, твою мать, все эти годы?". Он уже знает, что друг из него, да и вообще, гражданский абсолютно никакой, и только одно дело у него получается хорошо. Ладно, два, но это ничего не меняет.
- Ты хочешь сказать, что рядом со мной сидит неизвестная мне женщина? - наконец лейтенант-коммандер нарушает молчание, голос его на удивление спокойный. Она ударила туда, куда бить нельзя, запрещенный прием, но и Кайден не тот зеленый мальчик со станции "Гагарин", по чистой случайности убивший преподавателя. Устал, да, но, пожалуй, после того потрясения, какое испытал на "Горизонте", до печенок пробрать сможет разве что...
Нет, даже думать об этом забудь, Аленко.
- Суть остается той же. Если ты не ИИ с программированным поведением. Или ты боишься меня?
Абсурдно, конечно, но вдруг? Ей ведь тоже нелегко. Вот, думает, покажется, расскажет о себе, а он тормознет аэрокар и сойдет в ту же неизвестность, в какой уже имел честь потеряться однажды. Должны ли они что-нибудь друг другу? Вопрос, наверное, в этом. Когда-то каждый на что-то рассчитывал и пусть даже украдкой, но претендовал, а жизнь распорядилась по-своему. Что со всем этим делать? Были ли условности, за которые можно цепляться?
Когда капюшон всё же спал на плечи и Кайден увидел лицо девушки, он снова замолчал. Молчал, смотрел на Уайз, помнил её слова, отрицал, признавал, снова отрицал и снова признавал... Пожалуй, Хелен поверить было легче, в то, что она изменилась, и изменилась сильно, и наверняка не следует ожидать от неё ангельского характера. И вот теперь пожалуй да, хотелось выйти и провалиться в неизвестность, очутиться в темном Ничто и хорошенько обмозговать предоставленный выбор. Либо ты забываешь всё, что знал до этого, либо ты продолжаешь цепляться за призраков прошлого.
Веселая альтернатива, ничего не скажешь.
- Шепард тоже умер один раз. И ничего, только разозлился, - а ничего иного и не остается сделать. Пожать плечами и попытаться свести драматический момент к неуклюжей шутке. Что-что, а шутить невпопад Аленко так и не разучился.