Небольшой шаттл завис в воздухе на расстоянии нескольких десятков ярдов от мастерски спрятанной в джунглях Нодакруса лаборатории "Цербера". Сарен велел открыть шлюз и смотрел на серое, выглядящее таким крепким здание своими глазами. Он стоял на скользкой от воды подножке, неподвижный, размышляя. Внизу, под ним, шел бой: группа захвата обезвреживала мощные защитные турели, установленные по периметру здания. От проливного, стоящего густой пеленой дождя горно-лесистая местность планеты казалась совершенно серой. Лишь поблескивают оранжево-желтым вспышки выстрелов.
- Подбей четвертую справа, - бросает турианец пилоту, хмурясь. По его лицевым пластинам и защитному костюму ручейками стекали капли дождя. - Слишком метко палит.
За последних полтора месяца такое времяпрепровождение превращается в бытовуху. Для достижения цели "Иерихону" нужно собрать максимум ресурсов. А лаборатория на Нодакрусе была очередной ценной сокровищницей, которую нужно было прибрать к рукам. В свое время военные Иерархии получили ее координаты, но не стали сюда соваться - численность сотрудников лаборатории была незначительной, а сама она располагалась на планете с опасной флорой, фауной, и неприятно изменчивым климатом. "Иерихон" попал сюда особо удачно; стоило им добраться до низины, в которой располагалась лаба, дождь полил стеной. Здание было защищено естественным ландшафтом. На расстоянии пятиста ярдов никто бы не сказал, что в окружении этих покрытых зеленью острых гор есть что-то кроме диких животных и растений, и разведчикам Сарена пришлось поработать, чтобы найти его. Возможно, когда-то, несколько тысяч лет назад, место дисклокации лаборатории было дном расселины в кратере вулкана.
Изначально спроектированная так, чтобы не быть найденной, лаборатория имела три быстрых и безопасных пути отступления на случай атаки. Два из них было туннелями, которые также были обнаружены разведчиками "Иерихона". Третий был воздухом. Пытаться перехватывать полный контроль над шлюзами, играя в поддавки с инженерами засевших внутри лаборатории инженерами "Цербера", желания не было. За то было желание дать им понять, что его намерения более чем серьезны. Сарен распорядился по поводу туннелей кратко, и без лишних сомнений:
- Завалить.
А теперь, глядя на серое низкое здание, сомневался. В каждой из таких операций они теряли минимум по пять солдат. "Цербер" не станет умирать, сложа руки, а, значит, жертвы неизбежны. Терять своих вышколенных бойцов в таких дежурных передрягах турианцу надоело.
Хотя бы сегодня.
Он недовольно трет ладонью шею, прикасаясь пальцами к, кажется, горящей плоти. От особо агрессивных представителей фауны Нодакруса можно было отстреливаться. Кто же знал, что неприятным может быть и флора. Казалось бы, всего лишь летящий в воздухе невинный пух. А соприкосновение с ним жалило почище пчелы. Шея немилосердно болела. Медик сказал, что это особый вид местных блох, действие это временно, и какой-либо опасности ожидать не стоит. Сарен терпел.
- Хели, посчитай-ка мне, - обращается к инженеру. Бой окончился, турели обезврежены, группа захвата оцепила здание по периметру. Пусть только кто-то покажется. - За сколько времени воды здесь наберется столько, что она покроет лабораторию с крышей.
Дожди Нодакруса всегда продолжительные и активные. Сарен щурится, запуская инструментрон. Почва в низине очень твердая, местами каменистая, и турианец уже знает, что выявят сканеры - отсутствие какой-либо системы подземных дренажей. Отток осуществлялся через трубы, проложенные в заваленных каналах. Теперь испорченных. Превосходно.
- Два часа сорок минут, - тут же отзывается Хели.
Два часа и сорок минут на то, чтобы превратить лабораторию Цербера в декорацию аквариума. Долго, но в случае необходимости они могут проторчать здесь все это время. И ни одна мышь не вылезет из лаборатории живой.
Пока что воды в низине - всего лишь по лодыжки.
- Свяжи меня с ними, - голос турианца звучит тихо. Он ждет, пока инженер выйдет на канал связи с лабораторией, а после заговаривает - громко и звучно. - Цербер, слушай меня. Согласен ли ты на участь, которую готовит для тебя Призрак? Быть индоктринированным, как сотни солдат "Цербера", и стать орудием Жатвы? Помощи ждать неоткуда. Лаборатория оцеплена солдатами Иерархии. Выходы купированы. В моих полномочиях - предложить вам сдаться. Сложите оружие, и у вас будет шанс сохранить жизнь.

Ожидая, пока люди выйдут на связь, Сарен буквально чувствовал, как закопошился Цербер в стенах лаборатории. Как суетятся люди, проверяя выходы, доставая оружие, одевая защитные костюмы... Как они сканируют местность, пытаясь вычислить шансы в бою, как ищут пути из ловушки, которой стала им лаборатория. И как наверняка подчищают результаты своей работы с местных терминалов - чтобы "костомордым" досталось меньше.
Будь ученые и охрана турианцами, Артериус бы не сомневался ни секунды. И, потратив на подготовку минимум времени, велел бы своим солдатам штурмовать стены лабы. С саларианцами он бы тоже не стал идти на
разговоры. Но люди... Была у этой расы особенность, которую в свое время Артериус считал отвратительной, а сейчас надеялся ею воспользоваться. Люди - существа слабые, с мягкой и уязвимой плотью, и инстинкт
самосохранения у них чаще всего развит сильней преданности родителям, родине или нанимателю. Редчайшие исключения лишь подтверждали правило; Сарен рассчитывал на прагматизм ученых "Цербера" наверняка некоторым из них есть что рассказать и чем поделиться. Они точно предпочтут хотя бы отстрочить смерть. Сам Сарен сделал бы именно так. Тянул бы до последнего, выискивая возможность сбежать.
Наконец люди отзываются. Турианец слышит мужской голос, и даже не хмыкает от удивления. Учитывая положение Цербера, ученый говорил на редкость нагло. Впрочем, вопиющая наглость была еще одной из черт
человеческой расы, из-за которых их совершенно нельзя было пускать в Цитадель в качестве полноценных союзников. И тем более - в Совет.
Да они тут в джунглях вообще потеряли чувство реальности? Надышались местного воздуха, пропитались бациллами, и немножко тронулись умом. Шею с каждой минутой жгло все больше, будто обожженный участок увеличивался в  размерах, хотя турианец и знал, что это не так.
- Заставить? - переспрашивает Сарен, и не сдерживает короткого смешка. -  Мистер Винтерс, вы выйдете отсюда под дулом пистолета, либо не выйдете вообще. И вы это отлично понимаете, а, если нет, то лучше бы вам поскорее понять. Я не собираюсь тратить на вас много времени. Мне даже почти плевать, что вы работали с Призраком: у нас с вами теперь есть общий, гораздо более серьезный противник. И общая опасность.
Артериус выключил микрофон, переговариваясь с пилотом шаттла. Челнок, держащийся в воздухе над лабораторией, был не единственной воздушной боевой единицей на Нодакрусе. В непосредственной близости находились еще два таких же, которые в случае необходимости были готовы опуститься в низину и оказать необходимую помощь, в частности, своевременно транспортировать солдат Иерихона.
- Как долго можем держать оцепление, Хели?
Дождь барабанил по покрышке челнока с еще большей силой. Уровень воды поднимался. Еще немного, и солдаты, стоя по колено в воде, не смогут не только полноценно передвигаться, но и начнут мерзнуть. Что существенно снизит скорость реакции. Хели рапортует:
- Пятнадцать минут, коммандер.
Если они не решат атаковать сейчас, после придется забрать бойцов челноками, и висеть в воздухе все время, ожидая, пока церберовцы пойдут на попятную.
- Хели, узнай, в какой части здания у них находится генератор. И распорядись, чтобы "Годриус" готовил электромагнитные пушки.
На отдачу распоряжений ушло не больше половины минуты. После чего Сарен опять нажал на кнопку включения микрофона, обращаясь к начальнику комплекса:
- Ах да, вы просили меня назвать мое имя. С вами говорит Сарен Артериус. Я хотел вам дать пять минут на сомнения, но вы звучите не слишком-то сговорчиво. Поэтому даю две. Думайте, Винтерс, думайте.
Вообще-то, люди вполне могут остаться здесь. Сарен умолчал об этом, но был совсем не против. Чтобы они остались на Нодакрусе в качестве охладевших водоплавающих, например.

Мышки в мышеловке - вот кто они. Или действительно - крысы на корабле, который вдруг начал стремительно идти ко дну. В такие игры Сарен играл уже давно. Дать им десять минут на раздумья, и начать штурмовать через пять. Дать полчаса, начать штурмовать через пятнадцать. Дать час, начать штурмовать... Через полчаса, а лучше - раньше. С такими врагами, как "Цербер", или батарианские террористы, или прочие ублюдки, которые вдруг решили стать на его пути, Артериус забывал о турианском понятии честного боя. И руководствовался исключительно понятиями личной выгоды и целесообразности. Терять бойцов сейчас было не целесообразно. И ждать лишнее время - тоже. Люди беззащитны и загнаны в угол, единственный их шанс на жизнь - милость захватчика.
Сарен был уверен в этом, несмотря на возмутительную наглость переговорщика. Винтерс был ему нужен, Сарен собирался его допросить. Из кого же еще вытянуть информацию, если не из руководителя проекта. Тогда-то он и пожалеет о своем непозволительном нахальстве - Артериус собирался отыграться и сделать допрос неприятным. Он мельком глянул на секундомер. Отведенные людям две минуты таяли на глазах.
- Хели, снижаемся.
Челнок начал плавно опускаться, приземлившись чуть направо от выхода из лаборатории. Посадочные шасси полностью погрузились в воду; шлюз челнока открылся, и Сарен покинул шлюпку. Уровень воды поднимался, доставая до лодыжек. Костюм не промокал; капли влаги стекали с капюшона. Воздушный состав Нодакруса был безопасен, а та белесая дрянь умудрилась обжечь даже через защитный костюм. Терпеть еще большие неудобства в виде шлема Артериус не собирался, рассудив, что от возможной опасности его уберегут кинетические щиты.
Тем временем группа людей покинула лабораторию. Их было не так много. Сарен уже высматривал смельчака, когда в наушнике прозвучало - предложение его не интересует.
Какого хрена?
Окруженные турианцами люди стояли, подняв руки. Страхом от них несло за версту, многие откровенно таращились на Артериуса, после поспешно опуская глаза. Нашли, духи их побери, живую легенду. Расиста, предателя, кого там еще... Ублюдка, протащившего в Цитадель гетов и все долбаные клешни Назары. Лица у людей мягкие, а выражения их - изменчивы и чаще всего непонятны. Один из людей заговорил, Сарен впился в него взглядом, пытаясь понять. Вот что? Что, мать вашу, означает это лицо? Точно страх, а что еще? Ненависть, презрение? Голод? Человек не успел сходить в уборную? Неумение разгадать порой доводило до бешенства.
- М-мы готовы п-п-покинуть Н-н-нодакрус, - неуверенно заикаясь, один из людей сделал шаг вперед, - только п-п-пустите нас пристройке с ч-ч-елноками.
"Идиот", - подумал Сарен, приближаясь к нему. Настроение у него ни к черту, а боль в шее только еще больше злит. Схватил хьюмана за горло; пальцы обхватили тонкую шею, вминая в нее ткань защитного костюма. Приподнял, заставляя стать на носки ботинок. Человек испуганно задергался в его руках, тщетно пытаясь высвободиться.
- Мне нужна информация. Она у тебя есть?
Человек покачал головой:
- Нет. Все удалено. Если что-то и осталось, то у Винтерса. У нас ничего нет.
Отчего-то сейчас Сарен не сомневался в том, что идиот говорит правду. Отдавать распоряжение вытащить Винтерса кому-то из солдат? Увольте. Откручивать им потом головы за упущенного ценного кадра Артериус не хочет совершенно.
- Винтерс - биотик?
Утвердительный кивок.
- И за это ты собирался купить свою жизнь, придурок? - злой голос турианца больше похож на шипение.
Все у того самого Винтерса, который решил утонуть "вместе с кораблем". Лицо Сарена на какой-то момент перекосилось гримасой злости. Либо он сам поступил, как полный идиот, либо начальник комплекса решил самозабвенно отдать концы, похоронив с собой все данные. Это смахивало на преданность, и Артериус этого никак не ожидал. Все дело грозило накрыться шляпой Бенезии, а невезучий человек оказался настолько под рукой.. В руке. Сарен поднял человека еще выше, с силой сжимая хрупкое горло, сдавливая его пальцами, пережимая сосуды и воздушные пути. Церберовец зашелся тихим кашлем, цепляясь ослабевшими руками за кисть и пальцы турианца, пытаясь смягчить хватку. И через несколько мгновений обмяк.
Сарен отбросил его в сторону, тут же доставая "Паладин" и ринувшись в сторону опустевшей лаборатории. Обернулся на пороге, бросил иерихонцам:
- Избавьтесь от них. Хели, Маркус, за мной, - "Прикрывайте".
Отсчет пошел на секунды. Вполне возможно, что человек решил покончить жизнь самоубийством. Именно над таким вариантом развития событий в его ситуации думал бы Сарен. В таком случае у него есть какое-то время на то, чтобы спасти человека... Откачать, и вытащить из него информацию. Сарен не идет по коридорам лаборатории, нет. Включив тактическую маскировку, и превратившись в фантома, он бежит, даже - несется по исследовательскому комплексу, боясь опоздать, и не слишком обращая внимание на детали обстановки.
Уже внутри он понял, насколько плохо, что комплекс подтопило. Значение тактической маскировки сводится на нет - турианца с лихвой выдает не только плеск воды, но и круги на воде от ног.
- Он в командном центре, - подал голос разведчик. У Сарена нет времени сканировать местность, поэтому сейчас он полностью доверяет иерихонцам. Слушает команды - здесь пойти прямо, здесь налево - и слушается. Наконец он застыл перед нужной дверью, и та, вовремя взломанная Хели, открылась. Не зная, в каком состоянии находится человек, Артериус прижался спиной к стене у дверного проема, аккуратно и быстро выглянул.
Сидит! И не думает накладывать на себя руки. Странно, что ноги не на столе. 
Ждать подмогу? Да черта с два. Сарен ныряет в дверной проем, наставляя на человека дуло "Паладина". И без того бестолковая тактическая маскировка рассеивается.

Пока Сарен бежал к командному центру церберской лаборатории, Хели опять подает голос через коммуникатор, звуча при этом несколько несмело:
- Коммандер, он прощается с лабораторией.
Турианец только прибавил ходу. Значит, Винтерс еще жив, но прощание может означать, что это вот-вот исправится... Нужно было успеть.
Уже в командном центре Сарен остановился. Со скрипом проглотил "любезного" и повел запястьем, активируя инструментрон. Церберовец тем временем приблизился к нему на несколько шагов, окружив себя защитным биотическим барьером. Будь они здесь один на один, у него был бы шанс. А так - Винтерс отлично знает, что удрать отсюда на свободу ему не удастся. Лабораторию просканируют, и каждое живое существо размером больше декстрокошки проверят на предмет ценных знаний о наработках Цербера.
"Какого черта ты пыжишься", - думал Сарен, глядя на то, как Винтерс садится на корточки, замочив верх гермокостюма водой. Церберовец не просил, не умолял, и вообще не демонстрировал малейших попыток продать свою шкурку подороже. Артериус шкурой чувствовал - техник боится, не хочет подыхать. Но это не заставляло его унижаться.
В наушнике опять слышен голос Хели.
- Коммандер, ВИ лаборатории предпринимает попытку транслировать сигнал.
- Пусть Годриус перехватывает, - едва слышно буркнул Сарен, не сводя взгляда с человека. Затеянную им игру турианец не понимал, но в то же время, за бахвальством церберовца могло что-то скрываться. Начиная от продвинутых оборонных систем комплекса, и заканчивая особым видом индоктринированных церберовских тварей. Опять обращаясь к разведчику, тихо, - сюда, живо.
Хели не дурак и прихватит с собой несколько толковых ребят. Сарену нестерпимо хотелось ослушаться просьбы церберовца и подойти к нему поближе. Взять его голыми руками. Выбить пистолет, вывернуть руку за спину, чтобы существенно затруднить биотическую концентрацию, и вытащить из лаборатории к челноку техника за шкварник - позорно, постыдно и больно. Из сырого и враждебного места хотелось убраться.
- Ты сам отправил их на смерть: у них не было ничего, что могло бы меня заинтересовать. Все оставил себе, и даже не скрыл это от них, - увы, Сарен по-прежнему стоял на месте, предпочитая не рисковать.
Самочувствие у турианца было паскудное, отчего-то болела рука, еще недавно так сладко сжимавшая мягкое человеческое горло. Сарен мог поклясться, что чувствовал, как рвутся под его стальной хваткой сосуды и трахеи; теперь же огнем жгло ладонь, а пальцы, сжимавшие сейчас рукоять "Паладина", скрутило пока легкой судорогой. Какая-то гребанная карма. Виду турианец не подал, да что там, он привык быть здоровым, как бык, и мимолетное неприятное ощущение просто-напросто проигнорировал.
Опять отвлек разведчик. Голос его звучал смазано.
- Кажется, у вас есть две минуты, коммандер. После чего в лаборатории активируются системы внутренней безопасности. Мы здесь надолго? Не успею взломать.
"Дерьмо."
Артериус шипит:
- А ты даже не надейся, что избавишься от допроса так же легко, как твои коллеги, - очень скоро к командному центру прибывает пять солдат Иерихона. Вооруженные и готовые стрелять, они безбоязненно заходят в зал, окружая человека. Сарен, спокойный, размеренно-злой, особо не дергается: он действительно без гермошлема, но от пары выстрелов его спасут кинетические щиты, а больше Адам сделать не успеет. - Веди себя смирно - и больно не будет. Для начала - бросай оружие в воду, Винтерс, и деактивируй защитные орудия. Ты же не хочешь, чтобы тобой прикрывались, как пушечным мясом, правда? Когда будем отсюда выходить. Хели, проследи. И если он дернется, или сделает что-то подозрительное, ломай ему левую руку.. Или ногу. Для начала.
Молодой турианец-разведчик приблизился к человеку. Ярко-зеленые глаза внимательно следилили за его действиями через тонированное забрало гермошлема.
Артериус опустил "Паладин", повесил его на пояс. Он очень устал. Потер лобные пластины, пытаясь унять разыгравшуюся мигрень. Набрал воздуха в легкие, вдохнув полной грудью. И захлебнулся давно забытым, отвратным ощущением смеси боли, тошноты, и позорной слабости в ногах. Похоже на токсикацию, или переутомление. Сарен едва сдержался, чтобы не покачнуться прямо на глазах у своих бойцов. От ощущения своей неожиданной слабости вдруг стало очень стыдно.
"Сколько я толком не спал? Два дня? Три?.. Забрать Винтерса, выбраться отсюда, и на Годриус, поскорее. Мне просто нужно поспать".
Ему было дурно.

Перед глазами будто пелена, мешающая смотреть и видеть; тело, каждую из конечностей, от затылка до пят и кончиков пальцев, сковало болезной, но пока еще не критичной судорогой, от которой, кажется, затруднилось каждое движение. Сарен крепко сжал веки, втягивая ноздрями влажный и свежий воздух Нодакруса. Пытаясь отдышаться. Прогоняя дурман из головы. Точнее, пытаясь - безуспешно. Приходится терпеть.
Винтерс начал говорить. Сарен догадывается: ему пытаются заговорить зубы. Сперва турианец пропустил мимо ушей лишенное всякого уважения "уел", потом - лишь хмыкнул, когда Винтерс напомнил о времени смерти нейронов. Развернулся, с хищным прищуром глядя человеку в глаза. Врать удумал? Напрасно. "Кто, как не я, знает, как можно восстановить нейроны мозга, Винтерс", - шаг навстречу человеку, ленивый, короткий - Сарена подставляет сейчас неожиданно мешающая боль, делает его заметно слабее, уязвимее. И гораздо менее внимательней.
- Я уже сказал, что ты пойдешь со мной, Винтерс? - голос турианца прозвучал непозволительно тихо и устало. - Ты слышал. Я - живой пример и свидетельство того, что твои угрозы пусты и при желании тобой можно прикрываться, как щитом. Так что не неси чушь и делай что говорю - если не хочешь, чтобы тебя заставили.
Прибытию группы солдат Артериус был рад, как никогда. Самонадеянность, увы, входила в число его грехов; он слишком часто предпочитал не поручать дело другим, а сделать его самостоятельно. Именно потому он пришел сюда первым, не побоявшись риска разговора с биотиком. Как оказалось, не напрасно: Винтерс не успел ничего сделать с собой, не успел сбежать.
Вот только у Сарена теперь была проблема: выбраться из комплекса, в котором вот-вот включатся внутренние охранные системы, и не продемонстрировать солдатам собственную слабость. Он лихорадочно соображал, что же это могло быть: не вязалась вся эта хрень с банальным переутомлением, это была скорей всего аллергия, возможно даже на укус снежной блохи. Или же тот, кто восстанавливал тело Артериуса, сплоховал. Именно потому сейчас он с трудом подавил желание скрутиться пополам, и всего лишь замер на месте, тяжело дыша, чувствуя кожей холодную, противную, липкую испарину, и противную слабость в сильных прежде ногах. Сердце вдруг забилось быстро, отбивая неровный, ломаный ритм, точно норовя свести турианца с ума. Организм забарахлил - противно, премерзко заскрежетали ржавчиной его части, норовя не только остановиться, но и враз развалиться на части.
Очень хреново. Услужливый голос ВИ только добавил горчинку в ситуацию.
- Блядь, - выругался Сарен вопреки своим привычкам - вслух при подчиненных не опускаться до мата. - Спешим. Вырубите его и уходим.
Приказ привели в действие мгновенно - Сарен только дернулся от резких звуков, которые так неожиданно резанули слух. Белесый биотический щит сбили быстро, очередью выстрелов, после чего биотика вырубили мастерски. Хели в рукопашной все же - идеален, уж точно сильней и быстрей человека, и пока остальные расправлялись с активированными защитными орудиями, Сарен видел, как турианец подобрался к биотику вмиг, вывернул руку за спину, чтоб не получить биотический заряд в табло, и придушил - аккуратно, как котенка, почти ласково, передавил на десяток секунд сонную артерию, после подхватив под грудь обмякшее тело и взваливая его на плечо.
Последнее запомнилось Сареном откровенно хреново - турианец начал понимать, что не только не может прицелиться по залетевшему в командный центр дрону, но и снять "Паладина" с крепления. Он и на ногах-то держался по инерции, постепенно заваливаясь в бок. Сердце по-прежнему отбивало бешеную чечетку, руки вдруг дернулись от усилившейся судороги; словно кто-то натянул через все его тело, все клеточки тонкую нить, и удумал ее дергать, терзая несчастные нервные окончания. Лицо перекосилось болью; Артериус сцепил крепко зубы, чтобы не заорать.
Стыдно.
Сарен упал плашмя к ногам человека. Как стоял, так и рухнул лицом вниз, в воду - почти одновременно с тем, как Хели вырубил Винтерса. Задергался конвульсивно, изо всех сил пытаясь сдержаться. Унять бьющую тело крупную дрожь, успокоиться, прийти в норму. Подняться, наконец. Пошевелить по собственной воле хотя бы пальцем. Вместо этого был свидетелем. Видел, как склоняются над ним его солдаты, видел их тревожные взгляды, вместе с тем обрадованные - что бы не случилось, жив! Пока... Турели в командном зале прикончили, нужно было выходить; двое подняли Сарена, один за ноги, второй за руки, понесли под нарочито бодрое, нервное "взяли! впе-е-ред!".
Выбрались из церберской лаборатории кое-как, не больше, чем минут за десять. Сарену они показались вечностью. Грудь сковало болью; тело по-прежнему безвольно дергалось, мучимое судорогой, из легких вышибло воздух. Турианец дышал часто и прерывисто, его пересохший язык прилип к небу, а во рту ощущался пока еще легкий металлический привкус крови.
Ближе к шаттлу все вдруг завертелось; небо поменяло свой оттенок, став из дождливо-серого оранжево-красным, как на Иден Прайм, вдали отчетливо замаячил силуэт Назары. Сарен закашлялся, слабовольно дернулся ему навстречу, истошно захрипев - "Погоди!" - кто знает, а, может, ему и не успеют помочь, и единственная его надежда на здоровый, функционирующий организм - всезаживляющие наниты...
Назара исчез так же внезапно, как и появился; лицевые пластины были мокрыми от дождя, шею жгло несносной болью, ожог от снежной блохи будто распух. Сарен теперь был уверен, что все беды - от злосчастного ожога, он думал об этом целых несколько мгновений, когда уже в шаттле к нему не подошел... Десолас.
Призраки прошлого тянули Артериуса к себе, обратно, а он, слабо дыша, дергаясь уже мелко, от недостатка сил, понимал - это галлюцинации, самый что ни на есть бред. Настоящее вокруг - шаттл с обеспокоенными, напуганными лицами солдат, беспомощный медик, у которого нет подходящего антидота, и приходящий в себя Винтерс.
Второй раз костлявая цепко сжимала пальцы на глотке Сарена, а тот дергался, не оставляя попыток встать на ноги, вырваться. Хоть и тщетно. Страшно не было - только тошно, оттого, что это опять происходит это на глазах у человека.

Было сложно припомнить, когда Сарену становилось в последний раз настолько хреново. Сказать, что его сейчас штормило и винтило по полной программе - это ничего не сказать. Боль туго спеленала его тело судорогами, а горячка - рассудок, галлюцинациями; на задворках сознания турианец помнил, что находится в небольшом десантном корабле, занимает собой каталку для раненых, и трясется на ней, точно контуженый, не в силах пошевелить хоть пальцем по собственной воле. Если бы его спросили, и если бы ему удалось понять, о чем его спрашивают, что он сейчас чувствует, он бы выругался очень емко, кратко, и совершенно нецензурно.
В висках бешено стучала кровь, в ушах шумело. Но глаза по-прежнему были открыты; открывающаяся турианцу панорама была переменчивой, потолок и стены шаттла нахально дрожали, каталка под ним - тоже, норовя выскользнуть из-под болезного тела. Турианец видел, что совсем близко от него находился человек, и даже на какое-то мгновение вспомнил, что тот говорил о лютующих снежных блохах. Вестимо, землянин знает о них больше самого Артериуса, возможно, даже знает, как его спасти.
- Бортовой медик точно сможет ему помочь.
Он услышал над собой чей-то тихий голос, напрягся всем телом, пытаясь вернуть контроль, разомкнуть сцепленные до боли зубы, сказать что-то солдатам.
- Обожди, - процедил едва слышно, дернул рукой, смыкая пальцы на чьем-то запястье. Это был стоявший рядом Хели.
Духи знают, заразна ли мерзость, которая его свалила.
Сарен хотел добавить еще что-то, но мысли в его голове путались, и сменялись со слишком большой скоростью, как-то хаотично и лихорадочно, не желая складываться в логические цепочки. Уже в следующее мгновение турианец опять "выпал" из реальности, хватая ртом воздух, ошарашенный очередной красочной  галлюцинацией. Просветление было недолгим.
Шаттл так и завис в воздухе, а Хели устремил тревожный, и в то же время обнадеженный взгляд на человека. Слишком хреново складывалась ситуация, чтобы он отреагировал на язвительность землянина. Винтерс работал здесь, на Нодакрусе, наверняка не один год, и уж точно был знаком с местной флорой и фауной получше иерихонцев. Он может действительно знать, как спасти Артериуса. А может попытаться его добить. Хели цепко осматривал Винтерса с ног до головы, всматривался в глаза, словно пытаясь понять, насколько этот странный, находящий в себе силы подшучивать в такой ситуации человек может оказаться фанатиком. То есть, клиническим идиотом, который готов разменять жизнь ненавистного многим Артериуса на мучительную смерть в течение долгих недель, если не месяцев, в подпольных лабораториях Иерихона.
Вроде не похож.
Разведчик аккуратно разжал, один за одним, сомкнувшиеся на его запястье пальцы. Это несложно - бывший спектр слабел с каждой минутой все больше. Потом заговорил:
- Ты знаешь, что с ним происходит, заразно ли это, и как его вылечить? - сходу обещать золотые горы, или хотя бы жизнь, турианец не стал. После происшествия в лаборатории это было лишено всякого смысла.
Остальные молчали; взгляды были устремлены в сторону Сарена. Тот выглядел откровенно доходящим. Да и чувствовал себя так же. Подумалось вдруг: на своих двух он твердо стоять сможет разве что налетчиком.

Турианцы подчинились. Выбора-то у них особо не было. Глядели на то, как корчится в болезненных судорогах их лидер и надежда, переводили взгляды на Винтерса, который вот так запросто предлагал способ решения проблемы. В группе Сарена агенты были самые надежные, идейно вдохновленные, оттого перекладывать ответственность за жизнь Артериуса на человека им совсем не хотелось. А еще меньше хотелось везти на Инвиктус не живого и деятельного Сарена, а его остывающий труп.
Винтерсу выдали все, что надо, слушались - без неуместного в этой ситуации зубовного скрежета да лишнего скепсиса. Молчали, глядя, как застегивает человек ремни на конечностях Артериуса, а после - наблюдали за каждым его жестом, готовые помешать.
Мешать не понадобилось. Почти сразу же после введения вакцины турианца перестало трясти, точно припадочного, медленно стало выравниваться дыхание и пульс. Сам же Сарен видел над собою лишь марево, образы, которые порой сменялись картинами из реальности, но отличить их от пресловутого марева он не мог. Таращил глаза на Винтерса, который незнамо почему стоит над ним столбом, а потом и вовсе внимание на него обращать перестал. Нахальный хомо сапиенс из церберской лаборатории на Нодакрусе - точно лучше, чем Десолас или матриарх Бенезия, душу он Сарену не бередил.
Что человек - не видение, а действительно неожиданный спаситель, Артериус понял уже позже. Когда живой и относительно здоровый проснулся в медотсеке Годриуса, а Хели и бортовой медик доложили: выжить ему удалось исключительно благодаря вовремя подоспевшей хьюманской помощи. Сарен поскреб недовольно мандибулу когтем, похмурился, поскрипел зубами недовольно - как же это так получается, он человеку задолжал! И не какой-то хреновой услугой, а шкурой своей собственной, дорогой и нужной. Каким бы человеконенавистником Артериус ни был, он знал - долги нужно возвращать, а потому лишь нахмурился еще больше, понимая: Винтерс задержится в живых надолго, ежели не надумает глупить. Отпускать его на все четыре стороны никто не станет, научрук церберского исследовательского центра может быть полезным Иерихону несмотря на такой досадный недостаток, как раса. Тем более, в Иерихоне уже работает несколько людей. Одним больше, одним меньше...
За этим нужно - глаз да глаз.
Во время перелета Винтерса не трогали, но и ничего не объясняли: он провел все время в одиночной каюте, больше похожей на камеру. После его провожали несколько турианцев: сначала - до шаттла, после - по штабу на Инвиктусе. С Артериусом он не пересекался, но именно по распоряжению Сарена его отвели в полноценный жилой номер сотрудника штаба, обеспеченный всем необходимым. Включая продовольственные запасы без опасной человеку приставки "декстро-".
Сарен решил рассказать Адаму о свалившемся на его голову счастье в виде работы на Иерихон персонально. В своей манере, так, чтобы бывший церберовец губу не раскатывал и вообще раз и навсегда уяснил, что, во-первых, Цербер теперь точно в прошлом, а, во-вторых, удрать он отсюда сможет только в концептуальном состоянии "неживое" да "разлагается". Пока шел до выделенных человеку апартаментов, имел возможность лицезреть ремонтные работы. В результате опытов экспериментаторов с верхнего этажа подвесной потолок ремонтировали. Сарен остановился, задрал голову, рассматривая чернеющую дыру. Вдруг оттуда ему на голову упал моток проводов, зацепившись за рога. Черная резина выгнулась презабавно, округлостями - почти что бантом. Артериус, выругавшись, стащил ее с головы и зашагал дальше вперед.*
Его уровень доступа в главштабе на Инвиктусе позволял открыть любую дверь. Апартаменты Винтерса пустовали, но за дверью ванной был слышен шум воды, отчего Сарен догадался: биотик там.
Турианец смерил шагом комнату и сел в кресло, откинувшись на его спинку. Вперился взглядом в дверь, из-за которой должен был появиться человек. Сидел с таким видом, точно к себе домой пришел. Был у него такой навык: уверенно себя чувствовать даже в замшелом притоне на Омеге, не говоря уже о штабе.

*долги действительно нужно возвращать. Проспорил Заиду - получил бант на голову.

Людей Сарен чаще всего видел в одежде - защитных бронированных костюмах или гражданке. Несколько раз ему доводилось бывать в злачных местах с людьми менее одетыми - по долгу службы, разумеется. Для дела. Но с особенностями человеческой физиологии он знакомился для того, чтобы уметь причинять боль, пытать и убивать. Впервые выходцев с Земли Артериус увидел во время войны Первого контакта, ему тогда было всего семнадцать. Тогда, как и сейчас, он в очередной раз подивился: ну как они могут быть настолько живучими?
Винтерс вышел из ванной практически в одном только полотенце на бедрах, что было ожидаемо. Закономерное замечание Сарен просто пропустил мимо ушей, не придав ему совершенно никакого значения. Ожидать, что Артериус будет соблюдать некие эфемерные границы "личного пространства" новоявленного человека-агента, было бы верхом неоправданного оптимизма. Однако, такой бесцеремонностью здесь, к счастью, мог похвастать только Сарен.
Он рассматривал человека с любопытством, про себя отметив, что он удивительно хорошо сложен. Внимание турианца приковали отметины на его теле; у представителей Иерархии они всегда что-то значили, какую-то связь с местом рождения, колонией. Колониальные отметины часто подчеркивали особенности черт лица, однако, еще чаще они ничуть не украшали, если и не наоборот. Сам Сарен татуировки не носил, считая себя вне старомодных правил. Сейчас ему вдруг неожиданно стало интересно, что же означают все эти витиеватые узоры, покрывавшие немалую часть тела человека.
Он бы даже мог вслух признать, скрипя зубами, что они ему шли.
Артериус поднялся с кресла, не отрывая взгляда от Адама, приблизился к нему, скользя взглядом по его телу, пытаясь выцепить взглядом хоть один элемент, который сможет расшифровать. Остановился на расстоянии половины вытянутой руки. По большому счету, ему было безразлично, что об этом подумает Винтерс. Взгляд приковала странного вида фигура специфической рисовки, выбитая под его правой рукой на ребрах. Несомненно, это была женщина; ее очертания чуть изгибались на ребрах и тренированных косых мышцах живота. Странным было минимум то, что у этой дамы было две головы и три груди.
Огрубевшими пальцами прикоснулся к черному контуру, затем повел вдоль когтем, удостоверяясь в том, что он - контур - плоский. Мягко, не оцарапывая нежную человеческую кожу. Тела турианцев защищены нечувствительными пластинами, сам Сарен такого прикосновения к себе мог бы даже банально не почувствовать. А вот человек - чувствует. Отчего-то эта мысль приносила спектру-отступнику удовольствие, точно так же, как и то, что он может вот так, запросто, причинить ему боль. Вместо того, чтоб нажать когтем на плоть сильней, выдавливая из нее алую каплю, как он делал это не раз, Сарен огладил пальцами верхнюю часть татуировки.
- Что это значит? - коготь остановился на кончике изогнутой сабли, а иерихонец поднял голову, ловя взгляд человека. Было действительно интересно.

Прожечь дыру в Винтерсе взглядом действительно хотелось - хотя бы за то, что привлек к себе внимание, отвлек от дела. И за то, что Сарен с таким интересом его рассматривает, а он ни разу не смущается. Будто происходит с ним такое не первый раз, и воруют его в столь обширные штаб-квартиры, как иерихонская на Инвиктусе, минимум каждый квартал.
- Ваши женщины - шлюхи, - ответил турианец спокойно да тихо, но безапелляционно, сощурив голубые глаза и с долей недоверия впившись взглядом в зеленые человеческие.
Не такой реакции ждал Сарен, совершенно не такой. Иногда он проявлял интерес к своим солдатам - простой и совершенно хозяйский, как сейчас. Возможно, так же он ощупывал бы детали новейшей снайперской винтовки, точно проверяя, стали ли они как нужно на место, но Винтерс выглядел настолько бесстыжим, что впору было смущаться Сарену. Человек не вытянулся по струнке, не сложил руки по швам, даже почти не напрягся, как это сделал бы на его месте любой турианец в такой же ситуации. Напротив, на Сареново запястье мягко легла рука, перехватывая его и отводя в сторону, а глаза смотрели в его глаза с некоторым лукавством. Не испугался. Даже понравилось. Что было ну совершенно неожиданно.
Черт точно шутит!
Этот нехитрый жест показался турианцу настолько чувственным, что он невольно подался вперед еще на добрый дюйм, взглядом изучая лицо человека. На собственные развлечения у него не было времени добрый десяток, если не больше, лет, а шлюхами Артериус от всей души брезговал. Потом у него был "Властелин", который вытеснил из жизни Сарена совершенно все, а теперь... После пробуждения ему было элементарно не до личных дел. А здоровое, сильное тело оголодало по плотским удовольствиям еще больше - за несчастных пару месяцев, и предыдущий десяток лет. Тепло поднялось по спине снизу вверх вдоль хребта, ударило в голову, и вернулось обратно вниз, окончательно вытесняя лишние мысли. Тщательно выхоленную на протяжении долгих лет брезгливость к человеческой расе - в том числе. На смену ей пришел интерес.
Турианец чуть повернул левую кисть, не высвобождая его из человеческих пальцев, мягко оглаживая запястье, чувствуя подушечкой пальца под тонкой кожей хрупкую бьющуюся жилку. Сенсорное ощущение мягкости и гладкости человеческой плоти ему вдруг понравилось, Сарен подумал, что прикасаться к ним даже приятнее, чем к азари: у выходцев из Тессии кожа была намного более плотной, и более жесткой. Секс с турианцами же больше напоминал борьбу: пластины торчат, кости, гребни, даже не уляжешься как следует, а вот чувствовать под собой мягкое людское тело должно быть очень приятно. Так же, как и замечать царапины и кровоподтеки, оставленные защитным турианским панцирем и острыми зубами.
Сарен захотел попробовать.
- Зачем тебе развратная дама на теле? Наши татуировки и отметины всегда что-то значат, - голос его звучал ниже, чем обычно. Сарен коснулся большим пальцем подбородка Адама, приподнимая, разворачивая ближе к себе. Приблизил к нему лицо, пластинами чувствуя теплое дыхание. И теперь на попятную не пойдет? - Если это оберег, то он тебе, считай, помог. Ты в штабе, потому что мне нужны результаты исследования твоей лаборатории. Ты не в пыточной, потому что я тебе должен. А долги я всегда возвращаю - работать будешь на меня. До первого промаха, - турианец оскалил острые зубы в подобии усмешки. - Возражения?

Весь фокус в том, что на партнерскую модель отношений Сарену сейчас было плевать. Сотрудники штаба будут соблюдать все необходимые нормы, и экс-церберовец не будет знать ни в чем нужды. Да и дисциплинарных нарушений за турианцами не водится: уважение будут толково и обстоятельно изображать. Но не Сарен. Заберите от него эти маски, ни к чему не обязывающую пляску вокруг ради нелепой галочки - "вежлив был". Слишком много дел, чтобы тратить силы еще и на это. Всем известно, как он относится к людям, да и не в людях было дело. Для одной части Галактики Артериус был персоной нон грата, пугалом, чудовищем, которым страшили непослушных людей, для большинства иерихонцев - идолом и надеждой. Столь претенциозный статус давал Сарену одну скромную, но такую ценную возможность - быть собой.
- Вот как, - парирует тихо Сарен в ответ на слова о пирате. - Что же, я могу дать тебе больше.
Человек отстраняется, хотя турианец и не понял, испугался он, или нет. Скорее всего, что нет, хотя и выглядит взволнованным... по-прежнему заинтересованным? Сарен - однозначно да.
Каким бы ублюдком отставного спектра не выставляли средства массовой информации, но извращенцем он не был. Вдруг возникший интерес порождал чуткую внимательность, стремление к взаимному комфорту. Потому в тот момент, когда Винтерс отступает на шаг, Сарен тоже отступает: он не собирается его собственной настырностью пугать. Щурится, скользя цепким взглядом по обернутому вокруг бедер полотенцу, и разворачивается, делает несколько шагов, останавливаясь возле кресла спиной к человеку. Мол, "не мешаю". Вести переговоры в одном полотенце - та еще задачка.
- Ты волен отказаться сотрудничать с "Иерихоном", но ты же сам понимаешь, мы тебя сюда привезли, все такое. Расходы нужно как-то покрыть. Видел ваши лаборатории - они впечатляют, конечно, но у нас есть такие же. Несколькими этажами ниже. Адам, скажи-ка, куда девает Призрак агентов, которые отказываются выполнять приказы?
И не надо говорить, что только "Иерихон" пускает людей на мясо. Организация Харпера ничем не лучше. Сарен едва заметно наклонил голову в сторону, наблюдая за человеком боковым зрением, и продолжил:
- Не глупи. "Иерихон", в отличии от "Цербера", не идет на дно. И не волочит за собой агентов, превращая их в индоктринированных тварей. Ты получишь все необходимые материалы и оборудование для исследований, хорошую оплату, а, если зарекомендуешь себя хорошо, то и свободу передвижения. Среди нас уже есть сотрудники-люди с довольно широкими полномочиями, - пожал качнул головой и развернулся на пятках. Скрестил руки за спиной, пристально глядя в глаза человека. - Одинаково в лаборатории придется идти. Но в роли кого? Решать тебе. И сейчас.